10 Нисана 5778 года
Посвящается памяти и возвышению души Люба бат Михаэль Лейзерсон-Мешков, отдавшей 20 лет своей жизни составлению развернутых комментариев к книгам пророков
Заставь Мейша Богу молиться…
В главе Цав приводятся законы принесения жертвы всесожжения.
Неверно понятое повеление Всевышнего о принесение жертв трижды привело людей к ошибке: дважды была совершена попытка принести человека в жертву, а один раз – это было исполнено буквально.
Рассмотрим этот последний случай, когда царь Моава зарезал своего сына и сжег на огне, якобы, во имя Всевышнего.
Начнем издалека, с неожиданной находки.
Обелиск во славу Камошу, божеству Моава
Фридрих Август Клейн, англиканский проповедник из Эльзасца, живший в Йерушалаиме, во время одной из своих поездок нашел обелиск из черного базальта высотой сто двадцать четыре сантиметра и шириной – семьдесят один сантиметр. Это произошло 19 августа 1868 года недалеко от бедуинского селения Дивон, находившегося к востоку от Ярдэна. Камень черного шлифованного базальта был покрыт ивритскими буквами, похожими на те, которые известны как "круглый шрифт", использовавшийся в период первого Храма. Язык, на котором была сделана надпись на камне, оказался моавитским, очень близким к ивриту Торы и пророков, и для ее первичного прочтения не потребовалось привлекать специалистов по расшифровке письменных исторических памятников.
Текст свидетельствует о беспредельной и бессмысленной жестокости, проявленной Мейша по отношению к сыновьям Гада и Рэувена, включая стариков женщин и младенцев после того, как Моав освободил свои земли из-под власти царей десяти колен, а затем завоевал и территории, к востоку от Ярдэна, на которых сыновья Израиля проживали еще со времен Йегошуа. Так же из записи на черном обелиске стало ясно, что он вел войну во имя божества Моава - Кемоша и стремился уничтожить места служения Всевышнему.
Послание царя Мейша всем поколениям
"Я — Мейша[1], сын Кемоша, царь Моава, из Дивона[2]. Отец мой царствовал над Моавом тридцать лет, и я воцарился после отца моего. Сделал я высоту эту для Кемоша в Кархо[3]. (На) вы[соте спа]сения, потому что он спас меня от всех царей, и потому что он дал мне посмотреть на (гибель) всех ненавидящих меня. Омри правил Израилем, (и он) притеснял Моав дни многие, ибо прогневался Кемош[4] на страну свою. Сменил его сын его[5], сказал также и он: «Буду притеснять Моав». Во дни мои… посмотрел я на него (Ахава) и на дом его. И (выступил против него, и) Израиль гибелью погиб. (На)век, захватил Омри[зем]лю Мэйдва. Жил он в ней[6] дни свои и половину дней сына своего — сорок лет[7], но [вер]нул ее Кемош во дни мои. Отстроил я Баал-Меон, сделал я в нем водоем, от[строил я] Кирьятэн[8]. И люди Гада жили в земле Атарот издревле, построил себе царь Израиля Атарот. Воевал я против города и взял его. Убил я весь народ [из] города в жертвоприношение для Кемоша, и (имущество) города в жертвоприношение для Кемоша и для Моава. Вернул я оттуда жертвенник Даудо[9] и про[та]щил его перед лицом Кемоша в Кериоте. Поселил я в нём (в Атароте) людей (из) Шарона и лю[дей] из) Махарат[10]. Сказал мне Кемош: «Иди, возьми Нево[11] у Израиля». П[о] шёл я ночью и воевал против него от ранней зари до полудня. Захватил я его и убил всех: семь тысяч жителей и пришельцев. А также женщин и [прише]лиц, и рабынь. Ибо Аштар-Кемошу поклялся я (посвятить) его (Нево)[12]. Взял оттуда [со]суды[13] Бога [14] и принес их пред лицо Кемоша. А царь Израиля[15] построил Ягац[16] и жил в нем[17], пока воевал со мной. Изгнал его Кемош от лица [моего. Вз] ял я из Моава две сотни мужей, всех начальников их. Повел я их на Ягац и взял его чтобы прибавить к Дайвону. Я построил Кархо: стены рощ (?) и стены крепости (?). И я построил ворота его, и я построил башни его.
Возмездие – война Всевышнего против того, кто решил воевать с Ним
Йеорам, сын Ахава, брат Ахазагу, сын Изэвель (Даат Софрим). Начал править в 3043 г. (717 год до н.э).
Он выступил войной против Мейша и привлек на свою сторону Йеошафата, праведного царя Йегуды, а тот привлек к походу царя Эдома.
Три царя решили обойти укрепленные города Мейша, обогнув Мертвое море и ударив по противнику с юга. Но заблудились. Они попалив тяжелую ситуацию, но через пророка Элиша для них было сделано чудо. Моав был разбит, и осталась незахваченной столько столица Кир Моав, в которой закрылся Мейша.
Мелахим II , глава 3:
И города разрушали… Пока не остались только камни (стены) Кир Харэсэт. И окружили его метатели (камней) из пращи, и били (камнями) в его (стены).
Кир Харэсэт - город, который упоминается в пророчествах Йешаяу (16: 7 – 11). Он являлся столицей Моава и его часто называли Кир Моав. Слово "Кир" означает "стена". Оно не случайно появляется в названии города, который был известен своими оборонительными сооружениями. Харэсэт указывает на то, что в городе поклонялись солнцу (херес – одно из названий солнца). Его стены поднимались над высокими крутыми скалами у одного из основных торговых путей, известного под названием "Дорога царей". Древний город, защищавший южную часть Моава, сохранился до сегодняшнего дня, и является важным археологическим памятником.
Пока не остались только камни (стены) Кир Харэсэт. И окружили его метатели (камней) из пращи, и били (камнями) в его (стены)..
Все остальные города были захвачены быстро, так как их некому было оборонять. Но укрепления Кир Харэсэт не позволяли захватить его сразу. В нем укрылись самые сильные воины Моава с намерением защищать царя. Тогда сыновья Израиля окружили город и, готовясь к штурму, выпустили вперед лучников и пращников. Более всего своим искусством попадать в цель с большого расстояния славились сыновья Биньямина. Их прицельное метание камней и стрельба из лука заставили воинов Моава прятаться за защитными сооружениями, не имея возможности поднять голову. Под прикрытием метких стрелков можно было построить и приблизить к городу сооружения, предназначенные для метания больших камней, способных нанести серьезные повреждения стене или даже обрушить ее (Даат Микра).
И увидел царь Моава, что не выстоит в войне, и взял он с собой семьсот человек, обнажающих меч, чтобы пробиться к царю Эдома, но не смогли они.
Чтобы пробиться к царю Эдома… Когда в районе Эйн Геди произошло столкновение между воинами Моава и Амона с одной стороны, и сыновьями Эдома с другой, Эдом понес самые тяжелые потери. Кроме того, Моав захватил сына царя, его первенца и наследника престола и удерживал его в заложниках (Радак). Однако тот вскоре умер от полученных ран. Но это не было известно царю Эдома. И он, заручившись обещанием союзников помочь ему освободить наследника, присоединился к походу. И потому, что цари были уверены, что в случае гибели Мейша, будет убит и наследник престола Эдома, они позволили ему укрыться за стенами города и отложили штурм в надежде договориться о передаче пленника на тех или иных условиях.
Но не смогли они… Воины Эдома не позволили им приблизиться к царю. И семьсот человек, неся большие потери, пробились обратно к воротам города. Это стало возможным только потому, что те, кто сражался с ними не хотели убивать Мейша.
И взял он сына его, первенца, который должен был стать царем вместо него, и принес его в (жертву) всесожжения на стене. И был гнев большой на Израиль, и они отступили от него, и вернулись на (свою) землю.
Взял он сына его, первенца, который должен был стать царем вместо него… Случай принесения человека в жертву описан так, что трудно понять, что произошло на самом деле. Это объясняется тем, что подробности действия, отвратительного Всевышнему, были скрыты намеренно, так как Йирмеягу не хотел, чтобы поступок царя Моава стал примером для других народов. Ведь скажи пророк: "и принес своего сына в жертву Всевышнему", нашлось бы не мало людей, которые решили бы, что его поступок привел к успеху и достоин подражания. Поэтому этот стих записан так, что из него невозможно понять, принес ли Мейша жертву Всевышнему вопреки строжайшему запрету Торы проливать кровь (он распространяется и на народы мира), или, поднявшись на стену города, зарезал человека во имя идола. Неоднозначность в описании события в данном случае настолько велика, что комментаторы разошлись во мнениях: был ли убит и сожжен на жертвеннике на стене города сын Мейша, или сын царя Эдома, который должен был подняться на престол отца. Ведь в стихе сказано: "сына его, который должен стать царем вместо него", и это можно понять как "сына своего" или "сына его" - царя Эдома.
Те комментаторы (например, Мецудат Давид), которые говорят о том, что Мейша принес в жертву сына царя Эдома, подкрепляют свое мнение стихом из пророка Амоса (2:1): "Так сказал Бог Всесильный: за три преступления Моава (в гневе Я), а за четвертое не отвращу (гнев): за то, что сожгли кости царя Эдома в извести".
Может быть уничтожение останков сына царя Эдома – это событие, которое произошло при других обстоятельствах? Но никто из комментаторов не высказывает подобное мнение, и понятно почему: если пророк не уточняет время и место действия, о нем хорошо должно быть известно в народе и оно должно иметь отражение в других текстах. Исходя из этого, все, кто поясняет этот стих, склоняются к мнению, что Амос говорит о моменте принесения человека в жертву на стене города. Но принесение в жертву сына царя Эдома царем Моава не подтверждается ни одним из источников: ни Талмудом, ни Мидрашим. Единственное возможное снятие противоречий таково: кости сына царя Эдома растворили в извести тогда же, когда и убили сына царя Моава на стене "во имя Небес".
Мейша сначала принес в жертву своего сына, а затем, чтобы отомстить царю Эдома за все войны, растворил в извести кости его первенца, который умер в плену какое-то время назад (для сынов Эдома захоронение было важным обычаем).
Такое объяснение является единственно возможным, так как снимает целый ряд вопросов: становится ясно, почему Мейша, попав в безвыходную ситуацию, не попытался договориться с Эдомом. Также проясняется и то, почему Мейша не взял своего пленника и не попытался пробиться с отрядом в надежде на то, что, увидев в его руках заложника, его пропустят.
Неоспоримым подтверждением того, что заложник умер до начала осады столицы Кир Моав является стих из книги Амоса: "сожгли в извести кости", не сказано "растворили тело"… Отсюда вытекает, что царь Мейша поднялся на стену вместе со своим сыном и останками наследника царя Эдома. Поскольку никто не знал, что наследника нет в живых, и не понял, что происходит, то в царя Мейша не стреляли. Иначе как можно объяснить, что на стены города, на который постоянно сыпался град камней, могла подняться целая процессия во главе с царем Моава и совершить торжественное жертвоприношение на виду у многочисленных врагов, находясь на расстоянии выстрела и дальности полета камня из пращи от них?
И принес его во всесожжение… "Один из мудрецов сказал – во имя Небес, а другой – во имя идола" (Сангедрин, 39б). Оба эти мнения соответствуют действительности: Мейша принес сына в жертву Всевышнему, но, поскольку у него не было четких представлений о нематериальном Боге, присутствующем везде, то можно сказать, что он принес жертву идолу. Если, как фараон Аменхотеп, он представлял себе, что солнце – это единственная сила сотворившая мир и правящая им, и она и является Всевышним, то можно сказать, что он принес жертву солнцу. Но в любом случае, царь Моава объявил о том, что он приносит своего сына в жертву Богу народа Израиля, происходящего от Аврагама, Ицхака и Яакова.
Следует отметить, что во всех основных традиционных источниках, как и в этом отрывке из трактата Сангедрин, говорится о том, что царь Мейша принес в жертву своего сына. И не возникает никаких споров относительно того, наследник какого престола был убит на стене – Моава или Эдома.
Что же могло подтолкнуть Мейша на служение Всевышнему в такой извращенной форме?
Мидраш рассказывает: "Собрал всех астрологов и колдунов его и сказал им: "Почему я не могу победить это войско? Сказали ему: тут собрались потомки Авраама, которому Бог дал сына в сто лет, а тот взял его и принес Ему в жертву. Спросил Мейша: "Прямо так и принес?" Сказали ему: нет. Сказал Мейша: "Если принес в жертву, но не совсем принес его в жертву, и все же были сделаны для него и его потомков чудеса, то я принесу и доведу дело до конца, и для меня точно будут сделаны чудеса" (Танхума, 701).
О том, что рассуждения царя Моава были грубой ошибкой, свидетельствует трактат Талмуда: Пророк Йирмеягу сказал: "То, что не приказывал Я, и о чем не говорил Я, и то, что не было на сердце у Меня" (Ирмеягу, 19:5). То, что не приказывал – это царь Мейша, о котором сказано: " И взял он сына его, первенца, который должен был стать царем вместо него, и принес его во всесожжение на стене". "О чем не говорил…" – это об Ифтахе, о котором рассказывается: "И дал Ифтах обет Богу и сказал: "Если Ты отдашь сыновей Амона в мою руку, и будет он (посвящен) Богу" И вышла его дочь. И исполнил Ифтах свой обет (хотя и не принес ее в жертву, но отправил жить в уединении). А "не было на сердце у Меня" относится к Ицхаку, сыну Авраама…" Конечно, ни в случае с Мейша, ни в случае с Ифтахом Всевышний не хотел, чтобы во имя Него убивали человека или обрекали его на полное одиночество. Но в случае с Аврагамом говорится: "И было после этого, испытывал Бог Аврагама, и сказал ему: "Аврагам". И сказал: "Вот я". И сказал: "Возьми сына своего, единственного, которого ты любил, Ицхака. И пойди в землю Мория и подними его в жертву всесожжения на одной из гор, о которой я скажу тебе (что это она) (Берейшит, 22:1,2). Но это повеление можно было понять и как "поднять на жертвенник, а затем спустить с него". Но Аврагам не стал искать легких путей, а понял слова пророчества в соответствии с их простым смыслом. Но, направляясь к горе Мория, он знал, что Всевышний ненавидит принесение в жертву людей, и укажет выход из создавшейся ситуации. Ангел остановил руку Аврагама в последний момент, и стало ясно, что "связывание Ицхака" должно было стать призывом ко всему человечеству не приносить в жертву людей. И Всевышний никогда не хотел, чтобы по Его повелению кто-то погиб под ножом. А слова "подними в жертву всесожжения", действительно, предполагали лишь то, что Ицхак будет положен на жертвенник, посвящен Всевышнему, и затем снят с камней и разложенных на них дров (Таанит, 4а).
И был гнев большой на Израиль… Гнев Всевышнего вспыхнул в момент принесения жертвы на стене города, куда Мейша поднялся, чтобы все его видели, том числе и враги.
Неужели сыновья Израиля оказались в роли без вины виноватых? Ведь если царь Моава совершил отвратительный поступок, исходя из ложных представлений о Боге и Его требованиях к человеку, то чем виноваты воины Йегуды и десяти колен, пришедшие защитить своих братьев, отвоевать свои земли и наказать царя-гордеца?
Взяв с собой в поход царя Эдома, Йеошафат договорился с ним, что поможет ему освободить его первенца, попавшего в плен и удерживаемого в качестве заложника. Такое соглашение предполагало, что жизнь царя Мейша должна быть сохранена в любой ситуации, так как его гибель приведет к убийству наследника престола Эдома. Но царю Йегуды не следовало рассматривать войну с Моавом как поход с целью защитить десять колен и вернуть им власть над своим соседом. Перед сыновьями Израиля стояла другая задача: прекращение осквернения имени Всевышнего и наказание Мейша, вышедшего на войну во славу Камоша. Царь Моава уничтожил жертвенники, возведенные в честь Всевышнего в Нево и других городах, и принял решение принести жертву во имя Бога Израиля, только когда попал в безвыходное положение, и попытался "перетянуть покровителя противника на свою сторону").
После чуда воды, разлившейся в горах, и повеления Небес истребить Моав, Йеошафат попал в трудную ситуацию: с одной стороны, он должен был сделать все, чтобы наказать жестокий народ и прекратить его существование, с другой – он был обязан оставаться верным своему обещанию Эдому и не убивать царя, удерживавшего заложника.
И когда Мейша поднялся на стену, чтобы зарезать своего сына, следовало остановить его обстрелом из луков, пращей и орудий для метания больших камней. Но сыновья Израиля замерли, так как не смели нарушить приказ не убивать самого царя Моава. И гнев Всевышнего усилился из-за того, что осаждающие допустили принесение человека в жертву на глазах у всех. И не нашлось никого, кто бы вознегодовал и предпринял бы все возможное, чтобы остановить отвратительное действие – человек обязан предотвратить осквернение Имени даже с риском для своей жизни.
Все народы могли теперь сказать, что подобные жертвоприношения угодны Богу Израиля.
Была и еще одна причина, не позволившая достичь победы.
Всевышний избрал сыновей Израиля, чтобы они привили всем народам правильные представления о единстве Бога и Его любви к людям.
Со времени завоевания земли Кнаан Йегошуа прошло пятьсот шестьдесят лет – достаточный срок, чтобы распространить знания о Боге среди народов. И уж, по крайней мере, донести до сознания сыновей соседнего Моава, где говорили на иврите, что Бог не желает человеческих жертв. Но разделение царства на две страны прекратило то влияние на окружающие и даже далекие страны, которое постоянно оказывал царь Шломо. Более того, цари десяти колен не запрещали идолопоклонство, и не понимали всех пагубных последствий отхода от традиции отцов и принесения жертв идолам. И сами могли быть примером для соседей поклонения чужим божествам.
Теперь же, когда Мейша совершил свой страшный поступок, потому что люди, не знакомые с Торой, ввели его в заблуждение, Всевышний возложил вину за все, что сделал царь Моава, на сыновей Израиля.
Они отступили от него, и вернулись на (свою) землю… Элиша передал царям, что гнев Небес готов обрушиться на сыновей Израиля, в первую очередь, из-за десяти колен, которые сами отошли от служения Всевышнему и прервали распространение знаний о Боге среди народов. Пророк велел прекратить осаду и вернуться на землю праотцов.
[1] Имя Мейша образовано от слова "йешуа" – спасение, и указывает на намерение царя освободить Моав от власти сыновей Израиля. [2] Столица Моава в годы правления Мейша и его отца. [3] Место, где была найдена стела Мейша [4] Божество Моава [5] Ахав [6] Правил [7] Сорок лет – примерно. [8] Кирьятаим [9] Возможно, жертвенник (памятник) Давида в честь завоевания Моава. [10] Города, месторасположение которых неизвестно. [11] Город, построенный сыновьями Гада у горы Нево. [12] Клятвенно обещал в случае победы посвятить всю добычу Кемошу, и людей принести ему в жертву. [13] Предметы для служения Богу (в Нево существовал жертвенник, на котором вопреки закону, приносились жертвы Богу на жертвеннике, возведенном во имя Него). [14] Четырехбуквенное имя. [15] Ахав [16] Город, который Моше отдал колену Рэувена после победы над царем Сихоном. Омри укрепил его. [17] Владел им
Другие материалы и книги здесь.
Спасибо!